Юрий Смолич. «Рассказ о непокое»

      Вспоминаю такой курьез. Мы со Слисаренко пили чай у Йогансена, и за столом Майк заспорил с женой – не припомню, по какому поводу. Кровь кинулась Майку в лицо (Майк был страшно вспыльчив), он вскочил с места, схватил чайную чашку, стоявшую на столе, и сгоряча размахнулся. Еще миг – и чашка полетит в стенку или на пол и разобьется вдребезги. Но в этот момент он успел заметить, что это очень дорогая, старинная музейная чашка. Майк поскорей поставил ее осторожненько назад, пошарил на столе, схватил другую чашку – простенькую, дешевую, базарную – и с наслаждением брякнул о пол. После этого взглянул на нас, мы тоже смотрели на него. Чувство юмора уже взяло верх – Майк так и покатился со смеху.

      Майк вспыхивал мгновенно и так же мгновенно отходил. И если ссорился с кем-нибудь, то тут же забывал, никогда не таил зла. Особенно взрывался Майк за игрой на бильярде, если ему случалось промазать. Был Майк бильярдист несравненный и непобедимый, несмотря на то, что (престижа ради) никогда ни с кем не играл "на равных" – всегда давая "форы" десять – двадцать очков в пирамидку или два, три, четыре шара в американку. И все равно – выигрывал.


      Вспоминаю такой случай.

      Мы открыли Дом Блакитного – наш писательский клуб, но комната, отведенная под бильярдную, оказалась мала, чтобы поместить в ней нормальный бильярд – надо было раздобыть кабинетный. Таких, как назло, нигде не было. Но подал голос из Москвы Владимир Владимирович Маяковский. Он как раз сидел "на декохте" и сватал нам свой собственный домашний бильярд. Бильярд Маяковского был хорошо известен в кругах бильярдистов Харькова и Москвы – отличный, высшего класса, кажется Лейпцигской марки.

      Маяковский привез бильярд лично и сам с ватерпасом в руках наблюдал, как его устанавливали специалисты. Это была забота мастера о качестве инструмента, кроме того – не последний раз играть на этом инструменте и самому Владимиру Владимировичу: Маяковский часто наезжал в Харьков – то для выступлений, то за авансом в ВУФКУ (Всеукраинское фотокиноуправление) под сценарии, которые он брался написать.

      В день открытия бильярдной в подвале клуба было особенно людно. Торжественное "открытие" должно было состояться в том, что первым возмет кий сам Маяковский и будет разыграна американка на "выкидку". Тот, кто выиграет у Маяковского, будет провозглашен бильярдным королем в украинской литературе, и ему, когда бы он ни пришел, все должны уступать очередь, а денег с него не брать (тогда было такое правило: за пользование бильярдом платит тот, кто проиграл, – деньги клали в лузу, в фонд ремонта бильярда). Никто не сомневался, что "королем" так и останется Маяковский, – разве можно надеяться выиграть у Володи, если он – когда ему выпадало начинать игру – кончал партию американки чаще всего "с кия", то есть клал все восемь шаров, не дав партнеру ни одного удара.

      И вот Маяковский взял кий, помелил и стал в позицию у короткого борта:
      – Кто первый? Четыре – форы!

      К бильярду подошли лучшие игроки – Павло Иванович, Постоловский, Фурер, однако кия не брали: первым начинать не решался никто. Слава Маяковского-бильярдиста была не меньше славы Маяковского-поэта. За ними толпились бильярдисты второго и третьего ранга: Копыленко, Слисаренко, Вражлывый, я… Мы, ясное дело, тоже молчали.

      Маяковский надменно улыбнулся:
      – Что, и на четыре нет? Ну, о пяти шарах с бильярда я никогда не слыхал…

      Тогда и взял кий Йогансен. В лицо ему бросилась краска: Майка задело за живое. Он схватил кий, намелил кончик и стал у другого короткого:
      – Так на так, Владимир Владимирович.

      По бильярдной прокатился шелест. Это была дерзость! Против Маяковского? С Маяковским – на равных? Ну знаете… Послышались реплики:
      – Брось, Майк, ерепениться!.. Да он шутит… Володя, ты не обращай внимания, он тебя дразнит!..

      Но Маяковский уже впал в амбицию:
      – Пускай будет "так на так". Но… на пролаз!

      "На пролаз" играли тогда, когда хотели обесславить, унизить партнера: "на пролаз" означало, что проигравший должен "по-пластунски" на животе ползком пролезть под бильярдом. Майк побледнел. Само предложение было тяжкой обидой: Маяковский, выходит, хотел его "проу чить" за дерзкий вызов играть на равных. Майк закусил удила:
      – Ладно: на пролаз! Сколько партий – одна или с контрой?

      Это уже была дуэль. Тут же нашлись и секунданты. Выработали условия: играть две партии – с чередованием первого кия независимо от выигрыша, если игроки разойдутся, – играть контру. Маяковский отворил дверь в буфетную и крикнул:
      – Николай Михайлович, бутылочку "моего"!

      "Мое" было пиво харьковского завода "Новая Бавария", для которого рекламу написал Маяковский: "Какая б ни была авария, пью пиво "Новая бавария"; на этикетке плескалось бурное море, спасательный круг на воде и в ней матрос с бутылкой пива.


      Пирамидку поставили, Маяковский из горлышка выдул бутылку пива, Майк стоял и похлопывал кием по ладони – он нервничал. Секунданты бросили монетку: орел или решка? Начинать выпало Майку. В бильярдной стало тихо, как в церкви.

      Майк пустил на пирамидку биток – желтый шар, "зегера", как этот шар у нас назывался, потому что был одного цвета с волосами Владимира Викторовича Зегера, секретаря журнала "Всесвіт", пожалуй, третьего после Рывкина и Майка харьковского бильярдного короля. Шар металлически щелкнул и – своим – упал в лузу. Пирамида рассыпалась у короткого борта. "Свой", при разбивке, в лузу – не такая редкая штука, Маяковский стоял спокойно, заедая пиво соленым сухариком. В бильярдной царила тишина – Майк пошел вокруг бильярда. Он подходил к шару, стоявшему под ударом, прицеливался, коротко ударял – и снова металлический звук: опять шар в лузе…

      Каждый шар бильярдная провожала шумным вздохом. Никто не решался произнести ни слова… Майк обошел восемь раз вокруг стола, восемь раз ударил – восемь шаров упало в лузы: партнеру он не дал ни одного удара.
      – Ура! – загремела бильярдная. – Знай наших! Дай ему, Майк, дай! Не в рифму твои стихи, Володя!..

      Маяковский покусывал губу – этого он не ожидал. Когда поставили пирамидку, он, присев, проверил на глаз – точно ли. Потом наклонился над бильярдом всем своим длинным и массивным телом и положил кий на стойку пальцев. В бильярдной снова воцарилась мертвая тишина. Удар! Шары брызнули в разные стороны – Маяковский разбил на весь бильярд, – и два крайних лежали в двух угловых лузах. Шумный вздох снова вылетел из груди болельщиков. Маяковский пошел вокруг бильярда. Один за другим – после шести ударов забиты еще шесть шаров: восемь – Маяковский тоже не дал Майку ни разу ударить!

      Этого, разумеется, и следовало ожидать: выигрыш должна была решить только контра. И силы партнеров были, пожалуй, равны. Майк имел для контры психологическую фору – он играл "на своем поле"; болельщики были за него. Но и у Володи была "фора" – тактическая: ему принадлежал первый удар, так как он выиграл предыдущую партию.

      – Николай Михайлович! – крикнул Маяковский. – Еще одну "моего"!

      Он налил пиво в стакан, выпил и подвинул бутылку Майку:

      – Прошу!

      – Спасибо, – даже не взглянул на бутылку Майк, – до выстрела пива не пью.

      – Так это ж на охоте!

      – Все равно. "Кто ищет силы в "Новой Баварии", тому грозит тяжкая авария", – Майк задирал нос. Маяковский повел плечом, нахмурился, – экспромт его уколол, – и наклонился над бильярдом.

      Теперь он послал "зегера" тихо – тот упал в угол, остальные шары рассыпались под коротким бортом. И Маяковский начал… щелкать: удар – второй в лузе, удар – третий, еще удар – четвертый… Майк сердито передернул плечами и положил свой кий на длинный борт – знак, что понимает: ему бить не придется!.. Но руки с кия не снял. Удар в среднюю лузу вызвал шумную реакцию болельщиков: шары упали в обе лузы – биток оттяжкой на себя. Шесть готово! Оставалось еще два. Значит, у Майка шансов… почти не было.

      Еще один "щелк" – седьмой шар в лузе. Майк снял руку с кия на борту – примета бильярдистов: если боишься, что партнер возьмет шар, положи кий – и тот промажет. Маяковский выбрал шар у угловой лузы – маленький "клопштосс", – и он сейчас будет там. Майк зажмурился. Удар!.. и по бильярдной прокатился общий шумный выдох: шар отскочил от борта в поле.

      Майк схватил кий. Шанс! Шанс? Один против девяноста девяти из ста. Положить восемь с кия, когда на бильярде осталось девять шаров, невозможно! Шанс – в другом: разогнать шары, прибить их к бортам, раскарамболить – и затянуть игру на отыгрышах. Но один шар у самой лузы – и Майк не устоял. Он легонько коснулся его битком – шар упал в лузу и отколол еще один. Опять легкий удар, как погладил, – и еще один. Затем – третий. Но четвертый ткнулся в лузу и… откатился назад. Майк в сердцах плюнул.

      Тут оно и началось: Маяковский отыгрался, отыгрался Майк. Еще раз. И еще раз. Минута, вторая, третья. Теперь расчет только на то, что у партнера сдадут нервы. В бильярдной поднялся гомон: зрители бросали насмешливые реплики. Майк вскипел:

      – Кому не нравится, может убираться! Но прошу не мешать!

      – Да, товарищи, – сказал и Маяковский, – давайте… серьезно…

      Но вдруг Майк наклонился к шару, от которого только что отыгрался Маяковский: шар отошел на два-три сантиметра от борта. Майк решительно положил руку на сукно, приготовясь бить: – Дуплет! Удар. Шар отскочил от борта, покатился через стол и… тихо упал в среднюю лузу. Четвертый! По залу пробежал восторженный гул. А Майк стоял уже над очередным шаром: его биток вышел на середину и остановился против второй средней, а еще один шар, стоявший рядом с только что забитым, откололся от борта и стал… опять-таки перед средней лузой.

      Майк прицелился, направив кий в низ шара и несколько вбок, и… повторил удар Маяковского: оба шара упали в средние лузы – один напротив, другой в свою. Шесть! Еще два. А партнеру только один.

      Маяковский угрюмо усмехался. Майк оглядел поле и пустил шар – отыгрышем. Но теперь, на радостях, что ли, Майк сыграл неудачно: один шар отошел от борта и стал под удар. Правда, в трудной позиции, через весь бильярд. Маяковский тщательно прицелился и ударил изо всей силы – своего. Металлический "щелк": шар – восьмой! – ударился в медную дужку над лузой, подскочил и…упал на пол. По бильярдной прокатился рев. Аут! Выпал "свой". Маяковскому выставить штрафной: теперь у обоих по шести.

      Через минуту или две, после нескольких взаимных отыгрышей. Майк положилтаки один за другим два шара – восемь! – и вышел победителем. И Маяковский… полез под бильярд. Сам на свое публичное позорище поставил это условие. И тут с поверженным "королем" бильярда произошел второй конфуз: кабинетный стол имел очень низкое "брюхо" – и Маяковский застрял под бильярдом: голова – с одной стороны, ноги – с другой. Вот тут и началось!

      Майк, как мальчишка, выплясывал вокруг индейский танец, издавая что-то вроде боевого клича команчей или ирокезов. Все хлопали в ладоши и кричали "браво-бис". А Маяковский, если б и просунул плечи и живот, все равно не мог бы вылезти, потому что с одной стороны бильярда его тащили за руки, а с другой – за ноги.

      – Братцы! – взмолился Владимир Владимирович. – Смилуйтесь! Ведь разорвете же! Четвертуете?.. Сдаюсь! Больше не буду! Йогансен – король! Буду просить у него форы. Только пощадите! Отпустите душу на покаяние!

      Так был повержен бильярдный кумир, и "королем" бильярда в литературе – во всей, как решено было тогда же, многонациональной советской литературе – стал Майк Йогансен.